[BelayaSonia]

Название: You belong to me
Автор: belayasonia
Фандом: "Серия драбблов к I am machine авторства Shax фик не по своему даже фику, короче" (с) little.shiver
Персонажи: Штефан Рац/Рудольф Габсбург, Рудольф Габсбург/Der Tod, Элизабет/...
Размер: драббл
Жанр: пропущенная сцена, драма, ретеллинг
Рейтинг: G
Краткое содержание: Где-то между "гладь еще", "отключился" и "глупо улыбаться".
Примечание: зарисовка сделана по слову little.shiver, без черновика, наживую, прямо в тело комментария где-то часа в три ночи по местному времени. Поэтому ошибки и прочее. Вот отсюда. А Shax-r почему-то понравилось.

Читать дальше

...А пока он гладил обмякшего Рудольфа пальцами по вискам, вторая рука неожиданно провалилась в ложбинку с обратной стороны шеи. Штефан замер, боясь разбудить. Всего-то хотел переложить макушку на колено так, чтобы было удобней. Но тот никак не отреагировал. Только голова совершенно безжизненно упала на правую половину лица, как если бы была чем-то пустым и хрупким.

Штефан осторожно провел пальцем от выпирающей косточки вверх, туда, где вогнутый позвонок с острыми краями уходил в череп. Так и есть. У этих мигреней очень частая причина, лежащая совсем не на поверхности, потому на нее не обращают внимания и не лечат, не докапываются до сути появления: травмированные шейные позвонки. Причины разные: зажим, приобретенная по жизни сутулость, психическая закомплексованность, давшая такой результат... но чаще — родовая травма.

Врачи выдвигают разные версии: от неправильно проведенных родов до физической неготовности матери к процессу. А вот всевозможные энергетические специалисты говорят об одном: нежелании ребенка появляться в тот момент на свет. Потому что чувствует неуверенность матери, ее неспособность справиться с окружающим миром, когда он, маленький, будет на руках. То, что она не защищена. Потому — щипцы и растянутые позвонки (в некоторых случаях — сломанная ключица).

Потому — и таблетки, которыми снимается следствие, а не причина, не помогают.

А Рудольфу снились странные сны. Точнее, их и снами-то назвать было нельзя, скорее, выплывшие на поверхность провалы в памяти, тусклые и ограниченные, как будто стенками старого телевизионного ящика или сценой. Черно-белое кино. И вдруг — глубокого изумрудного цвета трава. И девушка с темно-каштановыми волосами на переднем плане смотрит сквозь своего объясняющегося в любви спутника куда-то на дерево, отмеряя взглядом расстояние от кроны до земли.

Так, как будто ей уже однажды пришлось проделать этот короткий путь по воздуху.

Он не видел всей картины целиком. Не видел и того, кто обнимал его сзади.

— Посмотри… — шелестело над ушной раковиной дыхание, — она сейчас скажет «да». Как забавно…

Голос ровный и спокойный, сердце медленно бьется в такт другому, скрытому прижимающейся к спине чужой грудной клеткой. В какой-то момент Рудольф чувствует его лопаткой так же явственно, как и скрещенные на собственной груди пальцы. Тонкие острые фаланги, прозрачные косточки, плавно перетекающие в испещренную голубыми венками кисть. Обнимающий спокоен, как нагретое солнцем каменное изваяние, в нем нет ни интереса, ни любопытства. И только вздрагивающие черные перья выдают, что все совсем не так.

— Я не хочу идти, — Рудольф слышит свой голос и сначала удивляется. Потом понимает, что все-таки смотрит со стороны. Но сделать шаг из окутывающих крыльев вперед, чтобы обернуться и посмотреть, не может. Точнее, не хочет.

— Ты пойдешь, — тонкие пальцы разжимаются, отпуская, а крылья обхватывают еще сильнее. Ладонь ложится на шею, чуть наклоняя голову Рудольфа вперед; пальцы замирают там, где секунду назад скользило теплое солнечное дыхание.

— Зачем?.. — Рудольф подается вперед, чтобы разглядеть что там, за скрещенными перед лицом черными крыльями. Девушка уже успела поцеловать спутника и теперь стояла к дереву спиной: — Ты ведь все равно знаешь, как это закончится. Ты… Мог бы быть на его месте?..

Крылья вздрагивают, разжимаясь. Рука остается на месте, зависая в пустоте, пока Рудольф зачем-то сам делает шаг вперед. Сквозь жесткую изморозь черных перьев в глаза медленно нарастая льется солнечный свет.

— Нет. Там... не должно быть ничего, принадлежащего мне. Я был бы плохим… отцом.

…

— Я была плохой матерью.

Женщина прислоняется спиной к камню и долго сидит молча, запрокинув голову прямо в выбитый фамильный герб.

— Я была счастлива всю беременность. Муж носил меня на руках, все вокруг обожали. Я так ждала этого ребенка. Когда он родился, то был такой красивый. И тогда же все поменялось. Я знала, что роды — это больно, и что потом будет трудно. К этому я была готова. Но я никак не ожидала, что останусь одна.

Потом поняла — муж больше хотел девочку. Но… Наследник и все такое. Поэтому он отдал Софи этой ужасной женщине. Он сразу решил, что я не справлюсь. Вернее, потому, что она так сказала. Или я. Да, я… Тогда говорила, что я не справляюсь. Так и было. Поначалу. Нельзя заниматься ребенком, когда тебе сразу плохо настолько, что тело кричит: «Спасай себя!» Это был обычный инстинкт самосохранения.

Я слышала: люди говорят, что он сразу мне не был нужен. Неправда. Просто меня никто не предупредил о том, что самое главное начинается после рождения. Меня никто не учил быть матерью. Говорят, что материнский инстинкт безусловен. Это тоже не так. Любовь должна иметь свое выражение. Кроме безусловного взгляда безумных влюбленных глаз есть и другое. Например, проследить, достаточно ли на утро свежих рубашек. Или чтобы сливки для кофе были определенной температуры… Так, как ему нравится. Подхватить на руки, когда подвернулся каблук и ты упадешь… Это ведь все тоже любовь.

И я следила. Ждала. Поддерживала. Наивная. Я ждала того же и от него.

Мой маленький оказался умнее меня. Знаешь… Я рожала его очень долго. Он не хотел появляться на свет. Как будто знал, чем все это закончится. Сопротивлялся так, что чуть было не убил и меня. Если бы я тогда понимала то, что сейчас, я бы обрадовалась. И спокойно дала себе умереть. Мы бы тогда сейчас были вместе, ведь так?..
Но тогда я верила только в то, что моя миссия — родить наследника. А все остальное не важно.

…Монолог не закончен, но последние слова повисают в воздухе. Из решетчатого окошка почти под потолком льется солнечный свет, разрисовывая крохотными зайчиками полировку каменного пола. Единственное теплое пятно на весь склеп. Но, когда женщина пытается накрыть ладонью хоть один блик, все пропадает, будто ничего и не было.

Она говорила в пустоту. Ее и правда никто не услышал.
Он не пришел.

@темы: #Der Tod, #Elisabeth, #Rudolf Habsburg

Comments

[little.shiver]

— Нет. Там... не должно быть ничего, принадлежащего мне.

На пару секунд завис, где это самое "там", а как понял, то чуть не подавился. Но в хорошем смысле. Хоть кому-то удалось меня смутить!
А вообще, идея, конечно, занимательная.

Я был бы плохим… отцом.

А вот тут я почему-то вспомнил Малефисенту, в которой играла Джоли. Как она оберегала девочку, и заботилась, думая, что ненавидит всей душой. И как полюбила всем сердцем. И мне подумалось, что Тод лукавит: он просто не представлял себя в этой роли.

Спасибо большое за фик, это правда отличная идея. И он наталкивает на размышления о канонном Тод/Элизабет, который повылетел из моей головы за обилием пидорасов слэшных размышлений.
А ещё скажу не только от себя, но и сэр Уильяма, и, наверное, других членов нашего соо, что мы были бы рады чаще видеть ваше творчество)

Я чуток подкорректировал шапку в местах, где вы сомневались, и оттипографил текст. Если что - это здесь.

[BelayaSonia]

где это самое "там"

На самом деле, я сознательно заложила в текст несколько открытых моментов. К примеру, он в финале может быть и Tod`ом, и Франц-Иосифом... и даже самим Рудольфом. И там относится к этой же категории, диапазон возможных для данной ситуации вариантов очень большой.

Еще хотела, чтобы Элизабет в конце все-таки произнесла: "Он и до рождения принадлежал тебе", а под сгибающими шею пальцами сразу оставалась метка. Но подумала, что это будет слишком "в лоб".

он просто не представлял себя в этой роли.

Возвращаясь к греческому пантеону: у Аида были дети. Но ничего хорошего из них не выросло.

Спасибо большое за фик

А ещё скажу

Это Вам спасибо!

наталкивает на размышления о канонном Тод/Элизабет, который повылетел из моей головы за обилием пидорасов слэшных размышлений.

Больше жанров, хороших и разных! И этих самых тоже, да! (А слеш я, наверное, сама совсем не умею... потому с бОльшим удовольствием читаю у других.)

Я чуток подкорректировал шапку в местах, где вы сомневались, и оттипографил текст.

Вот тоже большое спасибо. Я пока что так до конца еще и не разобралась, ни как рейтинги проставлять, ни к какому жанру что относится.
Тёмин сайт изучу, спасибо!