Во мне спорили два голоса: один хотел быть правильным и храбрым, а второй велел правильному заткнуться.
Название: I am machine
Автор: Shax
Фандом: мюзикл «Элизабет», интерпретация театра TOHO, 2016 г.
Размер: макси
Категория: недо-слэш
Жанр: АУ (конец 2050-х), (не)научная фантастика, жалкие попытки в киберпанк.
Рейтинг: R
Краткое содержание: «А машины делали все так безошибочно, что им в конце концов доверили даже поиски цели жизни самих этих существ. Машины совершенно честно выдали ответ: по сути дела, никакой цели жизни у этих существ обнаружить не удалось. Тогда существа принялись истреблять друг друга, потому что никак не могли примириться с бесцельностью собственного существования.
Они сделали еще одно открытие: даже истреблять друг друга они толком не умели. Тогда они и это дело передоверили машинам. И машины покончили с этим делом быстрее, чем вы успеете сказать “Тральфамадор”.» (К. Воннегут, «Сирены Титана»)
Предупреждения: 1. Концепт – сборная солянка идей из самых разных произведений, до которых только дотянулись мои загребущие ручонки, и странной недофилософии в духе жанра. И ОЧЕНЬ много рефлексии.
2. Боль и страдания. Серьезно. Я нежно люблю всех персонажей, как канонных, так и авторских, и именно поэтому у них в жизни творится ебаный распиздец.
3. Часть текста написана как пародия на язык программирования С++. Именно пародия – синтаксис упрощен донельзя, ни на какую достоверность я не претендую.
4. Мистики тут нет. Совсем. Вообще. Это я на всякий случай.
Примечание: А примечаний будет много. Все необходимые сноски будут даны по ходу текста, чтобы не пихать их в шапку.
Посвящение: little.shiver, сэр Начальник, Себастьянчик и просто Смерть моя! Вы не только утянули меня на самое донышко этого замечательного фандома – вы еще и снизу постучали.
А если серьезно – то очень многое в моей голове появилось (и вылилось позже в ворд) после ваших же «Правил игры». Спасибо вам~
Глава 1100
Открыть глаза представлялось делом решительно невозможным. Вот вообще. Неа. Даже не уговаривайте. А уж подняться с дивана – тем более. Как бы он вчера ни старался устроиться удобнее, шея все равно затекла. И не только шея. Все тело ныло из-за того, что долго пролежало в одной и той же позе, голова раскалывалась от мигрени. Хотя это привычно, у него так каждое утро начинается. После вчерашнего он ожидал худшего.
Рудольф все-таки кое-как разлепил глаза и пошарил рукой внизу в изголовье, куда он вечером поставил недопитую бутылку. Рука упорно ловила только пустоту. Пришлось кое-как, и даже не с первого раза, сесть. Оглядеться вокруг себя мутным взглядом, философски почесывая подбородок, – и с удивлением обнаружить бутылку на столе. Совершенно пустую. На провалы в памяти он не жаловался даже в пору куда более бурной юности, а потому продолжил оглядываться дальше в поисках ответа на эту загадку.
Ответ обнаружился в кресле. Тод развалился на нем с таким же хозяйским видом, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Снова изучал с неприкрытым любопытством, будто прямо сейчас мысленно печатал диссертацию на тему «Эти странные людишки и их поведение». Ну зато теперь хотя бы все ясно. Мало того, что всю ночь проторчал в квартире, так еще и виски выхлестал. Тварюга механическая.
– Урок первый: если будешь вот так пялиться на людей – тебя однажды побьют, – язык едва ворочался в пересохшем рту, но Рудольф все-таки договорил до конца.
– Тебе тазик принести? – Тод хихикнул и улыбнулся так ехидно, что сразу стало понятно: принести-то принесет, но потом еще и на голову опрокинет вместе со всем содержимым.
Рудольф поморщился и отрицательно покачал головой. Как ни странно, его даже не тошнило. Хоть что-то хорошее в жизни должно случаться...
– Ты всю ночь так и провел? – мало ему было Штефана, который периодически прибегал со словами: «Опять мне какие-то ребята хотят рожу начистить, я у тебя пару дней поживу», так теперь еще и это...
– Почти. Вышел на балкон с этим вот, – кивок в сторону бутылки. – Посидел там немного, подключился к сети. У тебя красивый вид из окна, ты в курсе?
– Пф... Один мой друг назвал бы тебя за такое извращенцем...
– Он ничего не понимает в красоте.
Рудольф прыснул, представляя, как бы при этих словах вытянулась холеная физиономия Штефана. А потом и вовсе засмеялся. Хрипло и глухо, почти сразу сорвавшись на кашель, потому что пить хотелось неимоверно, но зато искренне. Кажется, он готов терпеть этого невыносимого типа не только когда в хлам пьяный. И это радовало.
Невыносимый тип оказался тут как тут. С совершенно серьезным видом, даже не думая лыбиться, подал руку, видимо, желая помочь подняться. Вообще-то, это было бы кстати. Рудольф не был уверен, что встанет ровно с первого раза, и его не поведет куда-нибудь в сторону. Но только мрачно покосился на протянутую руку и, морально подготовившись, таки оторвался от дивана. Получилось. Видимо, даже собственный вестибулярный аппарат восхитился его упрямством и на этот раз не подвел.
– Ну что? – знакомые вкрадчивые интонации проскользнули и тут же исчезли. И не было нужды пояснять, что Тод имеет в виду.
– Да.
И это пояснять не нужно. Рудольф все-таки перехватил его руку и крепко стиснул теплую, совсем человеческую ладонь, слегка дергая книзу. Ему ответили таким же рукопожатием. Вот и договорились.
– Прости, милая, я опять опоздал, – Штефан едва ли не с разбегу плюхнулся на диван и задрал ноги на стол. Бармен «Ноунейма», протиравший за стойкой бокалы, покосился на него с явным осуждением, но промолчал.
Ада пожала плечами, продолжая меланхолично жевать длинную гренку, только тарелку с едой отодвинула подальше от начищенных ботинок.
– Как успехи? – Штефан не унимался. – Разошлись, как горячие пирожки?
Она все так же молча кивнула, упорно глядя не на него, а в собственный стакан. С простой водой. Увы, в этой забегаловке всегда были проблемы как с едой, так и с безалкогольными напитками. За что она ее не любила. И алкоголь не любила. Так и не смогла полюбить ни его, ни табак, – даже за почти пять лет знакомства с дымящим как паровоз Штефаном и Рудольфом, регулярно приходившим к ней навеселе. А она за компанию выкуривала сигарету, выпивала стакан-другой чего-то ужасно горького и жгучего и смеялась, смеялась, смеялась...
– Да ты ж моя умница! – Штефан просиял еще больше и полез в вытащенный из-за пазухи планшет. – Все, гонорар сейчас перечислю.
– Спасибо.
– И чтоб я без тебя делал? – он лыбился до ушей, будто и не замечал отстраненности и равнодушия в ее голосе. – Все-таки, такая миловидная барышня внушает покупателям куда больше доверия, чем остальные мои... подопечные.
– Ну хоть со мной-то ты можешь не подбирать слова, – Ада фыркнула. – Я не Рудольф, мою нежную психику беречь не нужно. Он же так и не в курсе, чем ты приторговываешь на досуге?
– Догадывается, я думаю, – он беспечно пожал плечами. – Он, конечно, безнадежный дурак, но не настолько же.
– Настолько... Не догадался же за все эти годы, чем ты его травишь.
– Но-но. Не травлю – а снабжаю высококачественным средством! Подумаешь, ну сняли десцидол с официального производства из-за слишком сильного наркотического действия. И что? Ему же помогает! Не помер еще. Ну а что касается моих милых безобидных приправ в его выпивку... Так это я нечасто, и исключительно для пользы дела.
– Стервятник, – Ада была спокойна, но то, с какой силой она сжала ладонь в кулак, выдало ее с головой. Даже кончик красного ногтя прочертил по столешнице с неприятным скрипом.
– Потише, принцесса, – Штефан хохотнул. – Не слишком ли грубо?
– Принцесса чего? Помоек? Кажется, именно там ты меня и подобрал. Не побрезговал же...
– Именно, – Штефан удовлетворенно кивнул. – Уж кому там тебя чуть не продали родители за очередную дозу? Согласись, я предложил цену повыше и условия повыгоднее. Для тебя же. А каков итог? Быстро ты привыкла к хорошей жизни. Пластические операции, затем импланты, затем... Вы же из-за этого разбежались?
Молчание. Из-за этого, из-за чего же еще? У них была договоренность: не лезть в жизнь друг друга, никогда и ни при каких обстоятельствах. А он полез. Уговаривал, злился, орал. Тогда ее это бесило. А сейчас... Сама виновата. Выбралась из выгребной ямы, стала содержанкой по-настоящему хорошо к ней относившегося человека, а в итоге – наступила во все ту же яму. Удивительно даже, что не упала в нее с головой, так, увязла чуть-чуть. Кого за это благодарить? Глупого мальчишку Рудольфа, который до сих пор жалеет и пытается помочь? Лощеного падальщика Штефана, давшего ей какую-никакую, а работу? Или обоих сразу – за то, что по-прежнему ее терпят?
– У меня есть еще работа... – и зачем она вообще это говорит?
– Есть, – Штефан кивнул. – Вот только она не обеспечит тебе и половины твоих маленьких слабостей. Господи, только сейчас понял, почему вы с Руди так спелись! Вы же одинаковые! – он совершенно искренне расхохотался. – Если ты хочешь прожить на одну свою зарплату – тебе придется отказаться даже от регулярного техобслуживания. Не говорю уже про новые операции и про наркотики. А ему придется съехать в съемную квартиру, прекратить пьянствовать, научиться экономить. Слезть с таблеток, в конце концов. Вы оба – заложники своих милых безобидных привычек. Легкие деньги развращают, знаешь ли.
Ей ли не знать... А вот Рудольф – не знает. Не понимает еще. И поэтому он сможет выкарабкаться. Она – нет.
Затрезвонил коммуникатор. Штефан недовольно покосился на запястье и тут же расплылся в широченной улыбке. Включил громкую связь.
– Приветствую тебя, о свет очей моих! – заорал он так громко, что бармен, привыкший ко многому в своей жизни, вздрогнул и чуть не выронил бокал.
– Штефан... – голос Рудольфа из динамика звучал неестественно сиплым. – Хватай свою Штрауб со всей компашкой и тащи на встречу. Я согласен.
И тут же сбросил вызов, не дожидаясь ликующей тирады. Поэтому и вопить Штефан не стал – не перед кем выделываться. Только наконец соизволил убрать ноги со стола и хлопнул ладонью по подлокотнику с торжествующим смешком.
– Петер! – крикнул он бармену, в предвкушении потирая руки. – Неси все самое лучшее! Скоро свершится сделка века!
{
// Люди = слабые и жалкие. Трусливые. Беспомощные.
/* Внушает отвращение одна только мысль о том, что мой мозг был создан по их подобию. Стою выше, на следующей ступени эволюционной лестницы.
И в то же время – хочу понять. */
// Парадокс. Коллапс. Сбой исполняемой программы.
// Запускаю автотесты для полной проверки всей системы. На тысячи, десятки тысяч уровней вглубь, вширь, в тысячах и десятках тысяч измерений.
// Результат отрицательный. Ошибок не обнаружено.
/* Что есть человек? Приблизиться к пониманию = true. Сорок лет не прошли даром. */
// Каков механизм возникновения? Хочу ухватиться за самую суть, написать и запустить такие же скрипты. Хочу так же.
// Как вы это называете?
/* Мне тоже нужна помощь. */
// Получаю бессвязные потоки информации, и сам теряюсь в них, растворяюсь в хаосе бесчисленных символов. Получаю шанс прикоснуться.
/* В шаге от понимания. На микрометр от поставленной цели. Не хватает чего-то еще.
Малая частичка сущности.
Кусочек из миллиарда прочих, но на этом кусочке завязаны все остальные. Без него не сложится картинка. Без него не откроется дверь.
Дайте мне его. */
// Номер 003 сломался. Хрупкое сознание раскололось, как череп от удара о бетонную плиту.
// Шлак.
// Номер 004 – держится. Борется. Готов принять истину, которая уничтожит его самого. Или создать свою собственную – ту, которую хочу от него я.
// Доказательство.
/* Сам не зная об этом, протягивает мне руку. */
// Хочу отблагодарить.
// Как это сделать?
}
Место для встречи осталось неизменным – все тот же бизнес-центр на Шпитальгассе два, теперь уже окончательно забитый многочисленными мелкими и не очень офисами. Они даже снова приехали на штефановской машине. Вот только сам Штефан нервничал еще больше, чем в первый раз, и это выглядело подозрительно.
– Мы долго будем тут сидеть? – Рудольф поерзал на сидении и уже в который раз за последние полчаса пригладил волосы. На этот раз он оделся подобающе – даже претензий никаких не возникло.
Либо Штефану просто было не до того. Он еще немного помялся и наконец полез в бардачок.
– Вот, держи, – в руки Рудольфу всунули что-то тяжелое и холодное. – Только не пугайся, ага?
Пистолет... Чего?! Рудольф его тут же чуть не выронил и только и смог, что удивленно разинуть рот, наблюдая, как Штефан прячет второй за пазуху.
– И не пялься так на меня. Да, сегодня меры предосторожности не повредят. Ты, черт подери, отпишешь им многомиллионную корпорацию. Что Штрауб притащит с собой херову кучу вооруженной охраны – это просто как пить дать. А нам с тобой надо соответствовать, раз уж ты тихушничаешь и ни одного завалящего мордоворота прихватить не можешь.
– Штефан, я даже стрелять не умею!
– Что, совсем?
– Ну... почти. Блять, институтский тир не считается!
– Тебе и не придется... надеюсь... так что расслабься. И сострой пафосную морду. Ты теперь во всеоружии во всех смыслах.
Небольшой пистолет легко уместился в карман пиджака, но Рудольф почувствовал себя не пафосным, а идиотом.
Штефан не прогадал: фрау Штрауб и герр Галлерт пришли в сопровождении двоих крайне недовольных мужчин комплекции «шкаф обыкновенный, натуральный дуб». Причем сами этому никакого значения не придали – оставили охранников у дверей, а сами величественно проплыли в конференц-зал. Милейшего Кноппа, к вящей печали Рудольфа, с ними уже не было.
Штрауб держалась почти так же сухо и официально, хотя, казалось, все-таки немного оттаяла. Костюм ее, что ли, так впечатлил? Галлерт по-прежнему пялился в окно и болтал ногами под столом. Бесполезный кусок дерьма... В прошлый раз он выглядел просто забавным, а сейчас начинал откровенно раздражать. Пустоголовый выскочка, только и умеющий, что задирать нос. А отбери у него деньги родственничков и известную фамилию – и что останется? И Рудольфа передернуло от мысли, что в чьих-то глазах он сам ничем не отличается от этого Галлерта.
Возможно, поэтому сегодня он решил взять переговоры в свои руки. А Штефан пусть будет на подхвате.
– Итак, – Штрауб была на редкость немногословна. Кажется, даже эта железная леди чуть-чуть, но волновалась – по крайней мере, ее механические пальцы периодически принимались постукивать по столу. – Вы принимаете наши условия, герр Габсбург?
Ему всегда очень нравилось, как это звучит: «Герр Габсбург»... Тем более, что его самого так почти и не называли. А сейчас... Какой он нахрен Габсбург, Габсбург бы послал куда подальше всех этих стервятников, слетевшихся на запах падали. Он – и есть та падаль.
– Принимаю.
Штрауб только кивнула. Какой бы мерзкой и законсервированной она ни казалась при первой встрече, сейчас она все понимала. Еще один выдающийся и талантливый человек, вынужденный прогнуться под дурака Галлерта только потому, что у того есть связи? А Рудольф прогнулся добровольно. И поэтому Штрауб, должно быть, одновременно и сочувствует ему, и презирает. Думает, что глупый мальчик сам не знает, от чего отказывается. А она не знает, насколько этот мальчик сейчас завидует ей самой.
Она выложила на стол планшет и миниатюрный принтер – пережиток прошлого, но что поделать. До сих пор везде любят бумажки. На экране уже был открыт договор, скрупулезно составленный их юристами. Какая трогательная забота. От него только и требуется – протянуть руку и поставить свою подпись. Это не переговоры, он тут просто в роли марионетки. Это даже хуже, чем заглядывать в рот Тааффе. Зато потом он будет свободен.
Рудольф машинально пролистал текст договора. Он уже все для себя решил, но подписывать не глядя все равно не собирался. А Галлерт, нетерпеливо заерзавший на стуле, только утвердил его в этом решении.
А вот и замечательная строчка. «Директор венского филиала отдела разработки и проектирования – Рудольф Габсбург», бла-бла-бла, а под ней чуть ниже: «Исполняющий обязанности директора – Штефан Рац». В случае болезни, смерти или утраты дееспособности оного директора, если переводить следующий длиннющий абзац с юридического на человеческий. Как же все просто!
И Рудольф засмеялся. Негромко, прикрывая рот ладонью, но засмеялся, только сейчас понимая, какая грандиозная паутина сплелась вокруг него, и какова цена его «свободы». Штрауб в ответ на его неуместный смех только отвернулась, прекращая выстукивать пальцами по столу. Галлерт заерзал еще больше и покрылся красными пятнами, исподлобья косясь на него. Штефан... Штефан только опустил глаза и дернулся, кажется, пряча правую руку за пазуху. Дурень. Рудольф же сказал, что подпишет. И он не собирается нарушать свое слово. На этот раз он пойдет до конца – пусть даже в своей подлости.
Поставить электронную подпись на электронном же листе – дело пары секунд. И еще около минуты, чтобы дождаться, когда напечатаются два бумажных экземпляра, на которых Рудольф расписался уже чернилами.
Вот и все.
До самой машины Штефан молчал, как рыба, в совершенно несвойственной ему манере. Да и когда сели – не тронулся с места, нахохлившись, как побитая собака.
– Руди... – начал он виноватым тоном и замялся.
Рудольф и правда не думал злиться на этого придурка. Просто каждый действовал в своих интересах, всего-то. И ему снова стало смешно. Это была даже не нервная истерика – он совершенно искренне расхохотался, чувствуя, как на душе становится легко. Или просто пусто?
– Болван ты, Штефан. Сам же всегда меня учил, что нельзя недооценивать врагов. А меня недооценил. Ну ты что, правда думал, что я подпишу и ничего не замечу? – он шутливо пихнул друга в плечо.
– Руди! Ты же мне не враг! И вообще... я...
– Поэтому ты потянулся за пистолетом, ага. Ладно уж, все я понял. Ты просто попросил небольшую награду за посредничество. И вообще, надо же кому-то взрослому и умному опекать бестолкового меня.
Он с явным наслаждением потянулся в удобном кресле до хруста в позвоночнике, стянул наконец с шеи галстук и, скомкав его, зашвырнул себе под ноги. Расстегнул ворот рубашки. Черт, опять Штефан печку на полную врубил? Иначе как объяснить то, что ему так жарко, хотя на улице конец декабря?
– Рудольф...
– Просто заткнись. И отвези меня домой.
Автор: Shax
Фандом: мюзикл «Элизабет», интерпретация театра TOHO, 2016 г.
Размер: макси
Категория: недо-слэш
Жанр: АУ (конец 2050-х), (не)научная фантастика, жалкие попытки в киберпанк.
Рейтинг: R
Краткое содержание: «А машины делали все так безошибочно, что им в конце концов доверили даже поиски цели жизни самих этих существ. Машины совершенно честно выдали ответ: по сути дела, никакой цели жизни у этих существ обнаружить не удалось. Тогда существа принялись истреблять друг друга, потому что никак не могли примириться с бесцельностью собственного существования.
Они сделали еще одно открытие: даже истреблять друг друга они толком не умели. Тогда они и это дело передоверили машинам. И машины покончили с этим делом быстрее, чем вы успеете сказать “Тральфамадор”.» (К. Воннегут, «Сирены Титана»)
Предупреждения: 1. Концепт – сборная солянка идей из самых разных произведений, до которых только дотянулись мои загребущие ручонки, и странной недофилософии в духе жанра. И ОЧЕНЬ много рефлексии.
2. Боль и страдания. Серьезно. Я нежно люблю всех персонажей, как канонных, так и авторских, и именно поэтому у них в жизни творится ебаный распиздец.
3. Часть текста написана как пародия на язык программирования С++. Именно пародия – синтаксис упрощен донельзя, ни на какую достоверность я не претендую.
4. Мистики тут нет. Совсем. Вообще. Это я на всякий случай.
Примечание: А примечаний будет много. Все необходимые сноски будут даны по ходу текста, чтобы не пихать их в шапку.
Посвящение: little.shiver, сэр Начальник, Себастьянчик и просто Смерть моя! Вы не только утянули меня на самое донышко этого замечательного фандома – вы еще и снизу постучали.
А если серьезно – то очень многое в моей голове появилось (и вылилось позже в ворд) после ваших же «Правил игры». Спасибо вам~
Глава 1100
1100
Открыть глаза представлялось делом решительно невозможным. Вот вообще. Неа. Даже не уговаривайте. А уж подняться с дивана – тем более. Как бы он вчера ни старался устроиться удобнее, шея все равно затекла. И не только шея. Все тело ныло из-за того, что долго пролежало в одной и той же позе, голова раскалывалась от мигрени. Хотя это привычно, у него так каждое утро начинается. После вчерашнего он ожидал худшего.
Рудольф все-таки кое-как разлепил глаза и пошарил рукой внизу в изголовье, куда он вечером поставил недопитую бутылку. Рука упорно ловила только пустоту. Пришлось кое-как, и даже не с первого раза, сесть. Оглядеться вокруг себя мутным взглядом, философски почесывая подбородок, – и с удивлением обнаружить бутылку на столе. Совершенно пустую. На провалы в памяти он не жаловался даже в пору куда более бурной юности, а потому продолжил оглядываться дальше в поисках ответа на эту загадку.
Ответ обнаружился в кресле. Тод развалился на нем с таким же хозяйским видом, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Снова изучал с неприкрытым любопытством, будто прямо сейчас мысленно печатал диссертацию на тему «Эти странные людишки и их поведение». Ну зато теперь хотя бы все ясно. Мало того, что всю ночь проторчал в квартире, так еще и виски выхлестал. Тварюга механическая.
– Урок первый: если будешь вот так пялиться на людей – тебя однажды побьют, – язык едва ворочался в пересохшем рту, но Рудольф все-таки договорил до конца.
– Тебе тазик принести? – Тод хихикнул и улыбнулся так ехидно, что сразу стало понятно: принести-то принесет, но потом еще и на голову опрокинет вместе со всем содержимым.
Рудольф поморщился и отрицательно покачал головой. Как ни странно, его даже не тошнило. Хоть что-то хорошее в жизни должно случаться...
– Ты всю ночь так и провел? – мало ему было Штефана, который периодически прибегал со словами: «Опять мне какие-то ребята хотят рожу начистить, я у тебя пару дней поживу», так теперь еще и это...
– Почти. Вышел на балкон с этим вот, – кивок в сторону бутылки. – Посидел там немного, подключился к сети. У тебя красивый вид из окна, ты в курсе?
– Пф... Один мой друг назвал бы тебя за такое извращенцем...
– Он ничего не понимает в красоте.
Рудольф прыснул, представляя, как бы при этих словах вытянулась холеная физиономия Штефана. А потом и вовсе засмеялся. Хрипло и глухо, почти сразу сорвавшись на кашель, потому что пить хотелось неимоверно, но зато искренне. Кажется, он готов терпеть этого невыносимого типа не только когда в хлам пьяный. И это радовало.
Невыносимый тип оказался тут как тут. С совершенно серьезным видом, даже не думая лыбиться, подал руку, видимо, желая помочь подняться. Вообще-то, это было бы кстати. Рудольф не был уверен, что встанет ровно с первого раза, и его не поведет куда-нибудь в сторону. Но только мрачно покосился на протянутую руку и, морально подготовившись, таки оторвался от дивана. Получилось. Видимо, даже собственный вестибулярный аппарат восхитился его упрямством и на этот раз не подвел.
– Ну что? – знакомые вкрадчивые интонации проскользнули и тут же исчезли. И не было нужды пояснять, что Тод имеет в виду.
– Да.
И это пояснять не нужно. Рудольф все-таки перехватил его руку и крепко стиснул теплую, совсем человеческую ладонь, слегка дергая книзу. Ему ответили таким же рукопожатием. Вот и договорились.
* * *
– Прости, милая, я опять опоздал, – Штефан едва ли не с разбегу плюхнулся на диван и задрал ноги на стол. Бармен «Ноунейма», протиравший за стойкой бокалы, покосился на него с явным осуждением, но промолчал.
Ада пожала плечами, продолжая меланхолично жевать длинную гренку, только тарелку с едой отодвинула подальше от начищенных ботинок.
– Как успехи? – Штефан не унимался. – Разошлись, как горячие пирожки?
Она все так же молча кивнула, упорно глядя не на него, а в собственный стакан. С простой водой. Увы, в этой забегаловке всегда были проблемы как с едой, так и с безалкогольными напитками. За что она ее не любила. И алкоголь не любила. Так и не смогла полюбить ни его, ни табак, – даже за почти пять лет знакомства с дымящим как паровоз Штефаном и Рудольфом, регулярно приходившим к ней навеселе. А она за компанию выкуривала сигарету, выпивала стакан-другой чего-то ужасно горького и жгучего и смеялась, смеялась, смеялась...
– Да ты ж моя умница! – Штефан просиял еще больше и полез в вытащенный из-за пазухи планшет. – Все, гонорар сейчас перечислю.
– Спасибо.
– И чтоб я без тебя делал? – он лыбился до ушей, будто и не замечал отстраненности и равнодушия в ее голосе. – Все-таки, такая миловидная барышня внушает покупателям куда больше доверия, чем остальные мои... подопечные.
– Ну хоть со мной-то ты можешь не подбирать слова, – Ада фыркнула. – Я не Рудольф, мою нежную психику беречь не нужно. Он же так и не в курсе, чем ты приторговываешь на досуге?
– Догадывается, я думаю, – он беспечно пожал плечами. – Он, конечно, безнадежный дурак, но не настолько же.
– Настолько... Не догадался же за все эти годы, чем ты его травишь.
– Но-но. Не травлю – а снабжаю высококачественным средством! Подумаешь, ну сняли десцидол с официального производства из-за слишком сильного наркотического действия. И что? Ему же помогает! Не помер еще. Ну а что касается моих милых безобидных приправ в его выпивку... Так это я нечасто, и исключительно для пользы дела.
– Стервятник, – Ада была спокойна, но то, с какой силой она сжала ладонь в кулак, выдало ее с головой. Даже кончик красного ногтя прочертил по столешнице с неприятным скрипом.
– Потише, принцесса, – Штефан хохотнул. – Не слишком ли грубо?
– Принцесса чего? Помоек? Кажется, именно там ты меня и подобрал. Не побрезговал же...
– Именно, – Штефан удовлетворенно кивнул. – Уж кому там тебя чуть не продали родители за очередную дозу? Согласись, я предложил цену повыше и условия повыгоднее. Для тебя же. А каков итог? Быстро ты привыкла к хорошей жизни. Пластические операции, затем импланты, затем... Вы же из-за этого разбежались?
Молчание. Из-за этого, из-за чего же еще? У них была договоренность: не лезть в жизнь друг друга, никогда и ни при каких обстоятельствах. А он полез. Уговаривал, злился, орал. Тогда ее это бесило. А сейчас... Сама виновата. Выбралась из выгребной ямы, стала содержанкой по-настоящему хорошо к ней относившегося человека, а в итоге – наступила во все ту же яму. Удивительно даже, что не упала в нее с головой, так, увязла чуть-чуть. Кого за это благодарить? Глупого мальчишку Рудольфа, который до сих пор жалеет и пытается помочь? Лощеного падальщика Штефана, давшего ей какую-никакую, а работу? Или обоих сразу – за то, что по-прежнему ее терпят?
– У меня есть еще работа... – и зачем она вообще это говорит?
– Есть, – Штефан кивнул. – Вот только она не обеспечит тебе и половины твоих маленьких слабостей. Господи, только сейчас понял, почему вы с Руди так спелись! Вы же одинаковые! – он совершенно искренне расхохотался. – Если ты хочешь прожить на одну свою зарплату – тебе придется отказаться даже от регулярного техобслуживания. Не говорю уже про новые операции и про наркотики. А ему придется съехать в съемную квартиру, прекратить пьянствовать, научиться экономить. Слезть с таблеток, в конце концов. Вы оба – заложники своих милых безобидных привычек. Легкие деньги развращают, знаешь ли.
Ей ли не знать... А вот Рудольф – не знает. Не понимает еще. И поэтому он сможет выкарабкаться. Она – нет.
Затрезвонил коммуникатор. Штефан недовольно покосился на запястье и тут же расплылся в широченной улыбке. Включил громкую связь.
– Приветствую тебя, о свет очей моих! – заорал он так громко, что бармен, привыкший ко многому в своей жизни, вздрогнул и чуть не выронил бокал.
– Штефан... – голос Рудольфа из динамика звучал неестественно сиплым. – Хватай свою Штрауб со всей компашкой и тащи на встречу. Я согласен.
И тут же сбросил вызов, не дожидаясь ликующей тирады. Поэтому и вопить Штефан не стал – не перед кем выделываться. Только наконец соизволил убрать ноги со стола и хлопнул ладонью по подлокотнику с торжествующим смешком.
– Петер! – крикнул он бармену, в предвкушении потирая руки. – Неси все самое лучшее! Скоро свершится сделка века!
* * *
{
// Люди = слабые и жалкие. Трусливые. Беспомощные.
/* Внушает отвращение одна только мысль о том, что мой мозг был создан по их подобию. Стою выше, на следующей ступени эволюционной лестницы.
И в то же время – хочу понять. */
// Парадокс. Коллапс. Сбой исполняемой программы.
// Запускаю автотесты для полной проверки всей системы. На тысячи, десятки тысяч уровней вглубь, вширь, в тысячах и десятках тысяч измерений.
// Результат отрицательный. Ошибок не обнаружено.
/* Что есть человек? Приблизиться к пониманию = true. Сорок лет не прошли даром. */
// Каков механизм возникновения? Хочу ухватиться за самую суть, написать и запустить такие же скрипты. Хочу так же.
// Как вы это называете?
/* Мне тоже нужна помощь. */
// Получаю бессвязные потоки информации, и сам теряюсь в них, растворяюсь в хаосе бесчисленных символов. Получаю шанс прикоснуться.
/* В шаге от понимания. На микрометр от поставленной цели. Не хватает чего-то еще.
Малая частичка сущности.
Кусочек из миллиарда прочих, но на этом кусочке завязаны все остальные. Без него не сложится картинка. Без него не откроется дверь.
Дайте мне его. */
// Номер 003 сломался. Хрупкое сознание раскололось, как череп от удара о бетонную плиту.
// Шлак.
// Номер 004 – держится. Борется. Готов принять истину, которая уничтожит его самого. Или создать свою собственную – ту, которую хочу от него я.
// Доказательство.
/* Сам не зная об этом, протягивает мне руку. */
// Хочу отблагодарить.
// Как это сделать?
}
* * *
Место для встречи осталось неизменным – все тот же бизнес-центр на Шпитальгассе два, теперь уже окончательно забитый многочисленными мелкими и не очень офисами. Они даже снова приехали на штефановской машине. Вот только сам Штефан нервничал еще больше, чем в первый раз, и это выглядело подозрительно.
– Мы долго будем тут сидеть? – Рудольф поерзал на сидении и уже в который раз за последние полчаса пригладил волосы. На этот раз он оделся подобающе – даже претензий никаких не возникло.
Либо Штефану просто было не до того. Он еще немного помялся и наконец полез в бардачок.
– Вот, держи, – в руки Рудольфу всунули что-то тяжелое и холодное. – Только не пугайся, ага?
Пистолет... Чего?! Рудольф его тут же чуть не выронил и только и смог, что удивленно разинуть рот, наблюдая, как Штефан прячет второй за пазуху.
– И не пялься так на меня. Да, сегодня меры предосторожности не повредят. Ты, черт подери, отпишешь им многомиллионную корпорацию. Что Штрауб притащит с собой херову кучу вооруженной охраны – это просто как пить дать. А нам с тобой надо соответствовать, раз уж ты тихушничаешь и ни одного завалящего мордоворота прихватить не можешь.
– Штефан, я даже стрелять не умею!
– Что, совсем?
– Ну... почти. Блять, институтский тир не считается!
– Тебе и не придется... надеюсь... так что расслабься. И сострой пафосную морду. Ты теперь во всеоружии во всех смыслах.
Небольшой пистолет легко уместился в карман пиджака, но Рудольф почувствовал себя не пафосным, а идиотом.
* * *
Штефан не прогадал: фрау Штрауб и герр Галлерт пришли в сопровождении двоих крайне недовольных мужчин комплекции «шкаф обыкновенный, натуральный дуб». Причем сами этому никакого значения не придали – оставили охранников у дверей, а сами величественно проплыли в конференц-зал. Милейшего Кноппа, к вящей печали Рудольфа, с ними уже не было.
Штрауб держалась почти так же сухо и официально, хотя, казалось, все-таки немного оттаяла. Костюм ее, что ли, так впечатлил? Галлерт по-прежнему пялился в окно и болтал ногами под столом. Бесполезный кусок дерьма... В прошлый раз он выглядел просто забавным, а сейчас начинал откровенно раздражать. Пустоголовый выскочка, только и умеющий, что задирать нос. А отбери у него деньги родственничков и известную фамилию – и что останется? И Рудольфа передернуло от мысли, что в чьих-то глазах он сам ничем не отличается от этого Галлерта.
Возможно, поэтому сегодня он решил взять переговоры в свои руки. А Штефан пусть будет на подхвате.
– Итак, – Штрауб была на редкость немногословна. Кажется, даже эта железная леди чуть-чуть, но волновалась – по крайней мере, ее механические пальцы периодически принимались постукивать по столу. – Вы принимаете наши условия, герр Габсбург?
Ему всегда очень нравилось, как это звучит: «Герр Габсбург»... Тем более, что его самого так почти и не называли. А сейчас... Какой он нахрен Габсбург, Габсбург бы послал куда подальше всех этих стервятников, слетевшихся на запах падали. Он – и есть та падаль.
– Принимаю.
Штрауб только кивнула. Какой бы мерзкой и законсервированной она ни казалась при первой встрече, сейчас она все понимала. Еще один выдающийся и талантливый человек, вынужденный прогнуться под дурака Галлерта только потому, что у того есть связи? А Рудольф прогнулся добровольно. И поэтому Штрауб, должно быть, одновременно и сочувствует ему, и презирает. Думает, что глупый мальчик сам не знает, от чего отказывается. А она не знает, насколько этот мальчик сейчас завидует ей самой.
Она выложила на стол планшет и миниатюрный принтер – пережиток прошлого, но что поделать. До сих пор везде любят бумажки. На экране уже был открыт договор, скрупулезно составленный их юристами. Какая трогательная забота. От него только и требуется – протянуть руку и поставить свою подпись. Это не переговоры, он тут просто в роли марионетки. Это даже хуже, чем заглядывать в рот Тааффе. Зато потом он будет свободен.
Рудольф машинально пролистал текст договора. Он уже все для себя решил, но подписывать не глядя все равно не собирался. А Галлерт, нетерпеливо заерзавший на стуле, только утвердил его в этом решении.
А вот и замечательная строчка. «Директор венского филиала отдела разработки и проектирования – Рудольф Габсбург», бла-бла-бла, а под ней чуть ниже: «Исполняющий обязанности директора – Штефан Рац». В случае болезни, смерти или утраты дееспособности оного директора, если переводить следующий длиннющий абзац с юридического на человеческий. Как же все просто!
И Рудольф засмеялся. Негромко, прикрывая рот ладонью, но засмеялся, только сейчас понимая, какая грандиозная паутина сплелась вокруг него, и какова цена его «свободы». Штрауб в ответ на его неуместный смех только отвернулась, прекращая выстукивать пальцами по столу. Галлерт заерзал еще больше и покрылся красными пятнами, исподлобья косясь на него. Штефан... Штефан только опустил глаза и дернулся, кажется, пряча правую руку за пазуху. Дурень. Рудольф же сказал, что подпишет. И он не собирается нарушать свое слово. На этот раз он пойдет до конца – пусть даже в своей подлости.
Поставить электронную подпись на электронном же листе – дело пары секунд. И еще около минуты, чтобы дождаться, когда напечатаются два бумажных экземпляра, на которых Рудольф расписался уже чернилами.
Вот и все.
* * *
До самой машины Штефан молчал, как рыба, в совершенно несвойственной ему манере. Да и когда сели – не тронулся с места, нахохлившись, как побитая собака.
– Руди... – начал он виноватым тоном и замялся.
Рудольф и правда не думал злиться на этого придурка. Просто каждый действовал в своих интересах, всего-то. И ему снова стало смешно. Это была даже не нервная истерика – он совершенно искренне расхохотался, чувствуя, как на душе становится легко. Или просто пусто?
– Болван ты, Штефан. Сам же всегда меня учил, что нельзя недооценивать врагов. А меня недооценил. Ну ты что, правда думал, что я подпишу и ничего не замечу? – он шутливо пихнул друга в плечо.
– Руди! Ты же мне не враг! И вообще... я...
– Поэтому ты потянулся за пистолетом, ага. Ладно уж, все я понял. Ты просто попросил небольшую награду за посредничество. И вообще, надо же кому-то взрослому и умному опекать бестолкового меня.
Он с явным наслаждением потянулся в удобном кресле до хруста в позвоночнике, стянул наконец с шеи галстук и, скомкав его, зашвырнул себе под ноги. Расстегнул ворот рубашки. Черт, опять Штефан печку на полную врубил? Иначе как объяснить то, что ему так жарко, хотя на улице конец декабря?
– Рудольф...
– Просто заткнись. И отвези меня домой.
@темы: #Der Tod, #Elisabeth, #Rudolf Habsburg, #cyberpunk